Стылая - Страница 166

166

– Ну, я могу принять эту версию с большой натяжкой... – неохотно произнес Павлен. – Исходя из ваших слов, можно предположить, что главной целью колдунов был не только чернокнижник, но и чончон. Похоже, они не очень стремятся мстить за его смерть.

– Не совсем так. Здешним колдунам нужна была и смерть отступника, то есть одного из них, того самого, что помогал нашим друзьям-приятелям, потому как выдавать колдовские тайны и секреты человеку со стороны, да еще и чужеземцу – это преступно уже само по себе. Если я правильно понял, то у чернокнижника с чончоном, обитающим неподалеку от пещеры, было заключено нечто вроде соглашения: каждый из них обучает другого своим тайнам и запретным знаниям, ну и, естественно, они постоянно помогают друг другу. Надо сказать, что нашим беглецам достался какой-то неправильный чончон, ведь обычно из здешних колдунов слова не вытянешь, не говоря о том, чтоб они поделились с кем-то из посторонних хоть самым простеньким заклинанием. Каким образом эти двое сумели договориться друг с другом – лично мне это кажется совершенно невероятным. Я вам уже это говорил и еще раз повторяю: здешние колдуны, а особенно те из них, кто достиг вершин в своем мастерстве – они никогда не пойдут на какие-то там договоры, тем более с чужаками. Вернее, принять чужие знания они всегда согласны, но поделиться своими – э, шалишь, ни за что на свете! Подобное всецело противоречит всем основам и правилам здешней магии!

– Но ведь колдуны отпустили с нами напарника чернокнижника!.. – напомнила я, и все невольно покосились в сторону принца Гордвина, который все еще лежал на траве с отсутствующим видом.

– Очевидно, колдуны сочли его совершено неопасным, а, возможно, и жертвой все того же чернокнижника... – предположил Коннел. – Говорю же – тут у людей несколько иная логика...

– Понимали бы вы хоть что-то!.. – внезапно раздался голос принца Гордвина. Надо же, наследный принц наконец-то решил прервать молчание, и снизойти до разговора с нами. – Мы с Пшераном были товарищами, друзьями, делали одно дело, дополняли друг друга...

– Если я правильно понял, то Пшераном звали вашего друга-чернокнижника?.. – поинтересовался Коннел.

– Да!.. – почти взвизгнул Гордвин. Он уселся на траву, и смотрел на всех нас с подлинной ненавистью. – Когда я стану королем, то прикажу воздвигнуть в его честь храмы и памятники, а каждый из вас тысячи и тысячи раз пожалеет о том, что выполз на этот свет!

Итак, наш пленник наконец-таки высказался. Стоит только удивляться, какие обширные планы на будущее строит опальный принц, и, что самое удивительное, он нисколько не сомневается в том, что через какое-то время на его голове появится корона! Здорово ты, парень, оторвался от реальной жизни, если уверен, что за время твоего долгого отсутствия ничего не изменилось в родных краях. То, что у тебя есть права на престол – с этим никто не спорт, только вот подобное вовсе не означает того очевидного факта, что тебя обязательно увидят сидящим на этом самом троне. Да, этот человек явно разучился адекватно мыслить. А еще он настолько уверен в собственном превосходстве, что, похоже, не может даже мысли допустить о том, будто нечто может пойти не так, как он того хочет, а также совсем не соображает о том, кому можно угрожать, а кому ни в коем случае не стоит грубить.

– И никакой я не подмастерье!.. – продолжал возмущаться принц. – Пшеран научил меня многому, и как только я сброшу с себя этот мерзкий ошейник, то вы поймете, как ошибались в отношении меня! Ну, что молчите? Витор, если этот сброд делает вид, что ничего не слышит, то хотя бы ты сними с меня ту дрянь, что не дает мне жить!

Не знаю, что подумал отец Витор, глядя на своего братца, только он покачал головой.

– Гордвин, извини, нет. Ты, разумеется, нуждаешься в помощи, но не в такой. Я помогу тебе, чем могу, во многих вопросах всецело буду на твоей стороне, но то, что ты сейчас просишь...

– Я не прошу, а требую! О, да, как я мог забыть? Ты же нацелился на мой трон, но вынужден тебя разочаровать – дорогой братец, ты вряд ли его получишь, потому как прямой наследник именно я. А сейчас ты или снимаешь с меня эту дрянь, которая не дает мне дышать и нормально себя чувствовать, или я перестаю считать тебя своим братом!

– Гордвин, это говоришь не ты... – вздохнул отец Витор. – Просто сейчас у тебя временное потемнение разума, но чернокнижника больше нет, и...

– Я больше не желаю это слышать!.. – рявкнул принц. – Это именно вы не хотите видеть очевидного! Чтоб вы знали – Пшеран все еще жив! Не верите? И напрасно! Мы с ним достаточно долго сосуществовали рядом, и постепенно стали понимать друг друга даже на расстоянии. И вот сейчас наши связующе нити еще не порвались, и я понимаю, чувствую, как ему плохо! Вы, мерзкая чернь, не раздумывая ни мгновения, оставили его в руках тех, кто желает ему смерти, а такое простить невозможно!

– То есть вы хотите сказать... – начал, было, Павлен, но Гордвин его перебил.

– Я не хочу сказать, я говорю о том, что происходит в действительности!.. – скривился принц. – Если вы все еще не поняли, то поясняю: мой друг остался в руках этого безжалостного отродья, и вы ничего не сделали, чтоб предотвратить подобное. Больше того – все были счастливы, что это произошло! Ни один из вас не в состоянии представить себе ту жестокость, на какую способны эти безжалостные люди! Никому из вас не может вообразить, какие муки сейчас испытывает Пшеран, а дальше будет еще хуже – в этом у него нет никаких сомнений! Ничего, в свое время вы испытаете все это на собственной шкуре – это я вам обещаю!

166