Стылая - Страница 113

К оглавлению

113

– Ну, что скажете?.. – кажется, наш проводник не мог сдержать эмоций.

– Кто это?.. – чуть слышно прошептала я, не сводя глаз с дивного зрелища.

– Аликанто... – на лице Коннела было написано самое настоящее восхищение.

– Кто-кто?

– Аликанто... – повторил Коннел – Птица, питающаяся золотом и серебром.

– Чего?! – с придыханием спросил Якуб.

– Эта птица добывает себе корм в золотых и серебряных жилах... – продолжал шептать. Коннел. – Вернее, она как раз и живет в жилах драгоценного металла, им же и питается, отдавая предпочтение золоту и серебру.

– Ты ври, да не завирайся! – Якуб от возмущения только что не зашипел. – Как птица может есть камни, а?! Ну, если не камни, то с какой такой радости она будет глотать металл?!

– Не хочешь, не слушай... – отмахнулся Коннел. – Но местные говорят так: если аликанто ест золото, то ее оперение становится золотого цвета, а если серебро – то белого. Птица, которую мы сейчас видим, похоже, питается только золотом.

– Что-что?!

– Чего слышал!.. – только что не огрызнулся Коннел.

– Наверное, когда эта птица летает, то освещает все вокруг... – я все еще не могла отвести взгляд от восхитительного создания. – Не могу даже представить себе это немыслимо прекрасное зрелище...

– Аликанто не летает... – с досадой вздохнул Коннел.

– Не летает? С такими-то большими крыльями? Не может быть!

– Да хоть бы крылья у нее были и того больше – птица все одно нелетающая. В этом нет ничего особенного – в жизни еще и не такое случается! Когда аликанто до отвала наедается своей тяжелой еды, то бишь золотых или серебряных зерен, то становится просто неподъемным, во всяком случае, это создание едва может передвигать свои лапы, не говоря уж о том, чтоб подняться над землей. Подумайте сами – какие могут быть полеты, если ты под завязку набит золотом, а ведь золото очень тяжелый металл! Зато все оперение у сытой птицы начинает сиять немыслимо ярко золотым или серебряным светом... Говорят, что даже скорлупа тех яиц, что откладывает аликанто, состоит из золота или серебра.

– Погоди... – Якуб только что не подскочил на месте. – Раз эта птица светится золотом, то, выходит, она недавно наелась, так? Получается, что где-то рядом находится золотая жила, верно?

– Тут ты прав... – кивнул головой Коннел. – Аликанто обычно живут только возле золотых или серебряных жил. Местные знают особенности этих птиц, и поэтому ночами некоторые отчаянные парни пытаются отыскать аликанто, чтоб они привели их к местам залежей драгоценных руд.

– Почему ночами?

– Да потому что аликанто – птица скрытная и осторожная, днем на поверхность не показывается, на открытое место выходит только ночью, и лишь после того, как наестся до отвала. Кстати, когда птица голодная, то бегает довольно быстро, так что за ней не угонишься при всем своем желании. К тому же аликанто очень осторожен, так что удача редко улыбается рудокопам. Конечно, если кто-либо сумеет выследить эту птицу – тот может считать себя богачом, но таких везунчиков можно пересчитать по пальцам одной руки.

– А если мы попробуем... – начал, было, Якуб, но Коннел резко его оборвал.

– И не думай! Аликанто – птица умная, если можно так выразиться по отношению к этому созданию. Она ж понимает, что если люди выследят то место, где она питается, то после этого ей там будет делать нечего. Говоря умным языком из одной ученой книжки, люди лишат ее кормовой базы, и ей останется только помереть с голоду. Вот потому-то если аликанто вдруг заподозрит, что люди пытаются к ней подобраться, но ничего хорошего из этого не выйдет. Она или мгновенно прячет свой блеск и исчезает в темноте, или поступает еще хуже – продолжает сиять, но заманивает преследователей к обрывам, расщелинам в скалах, или же уводит людей в подземные галереи, откуда выбраться совсем непросто. В общем, на эту тему и говорить не стоит.

– Жаль... – Якуб немного приподнялся, чтоб лучше рассмотреть удивительную птицу, и оперся рукой о камень, который зашатался под его рукой, а через секунду этот небольшой булыжник вовсе сорвался, и покатился вниз по склону, увлекая за собой песок и мелкие камешки. Все дальнейшее по времени заняло всего лишь пару ударов сердца: птица повернула голову в нашу сторону, а в следующее мгновение волшебное золотое сияние потухло... Еще миг – и птицы на камне уже не было: похоже, она совершенно непонятным образом или где-то спряталась, или же ускользнула в какую-то расщелину.

– Я же сказал – эту птицу так быстро не возьмешь!.. – усмехнулся Коннел. – Вот вам наглядный пример моих слов... Стоп! Слышите?

В первое мгновение, вслушиваясь в тишину ночи, я ничего не уловила, а потом даже не услышала, а уловила что-то похожее на «туэ». Звук раздавался не рядом, он приближался откуда-то сзади. Да это же...

Впрочем, кто может издавать подобный звук – это сразу же понял каждый, и потому мы без разговоров бросились к нашему каменному шалашу, тем более что он находился совсем рядом. Быстро протиснулись внутрь, только вот вновь ложиться спать ни у кого не было желания – если приближается чончон, тут уж не до сна.

Мы молча стояли и прислушивались к звукам, что доносились снаружи. Прошло совсем немного времени, и все тот же крик «туэ» раздался совсем близко, можно даже сказать, рядом с входом. Все, можно не обманывать себя понапрасну, и надеяться нам следует только на то, что чончон проследует мимо и не залетит внутрь нашего каменного шалаша. А вдруг эта летающая голова не войдет в неширокий вход?.. Пожалуй, рассчитывать на подобное все же не стоит – уж если мы протискиваемся в эту довольно широкую щель, то уж колдун-то почти наверняка сумеет в нее пробраться!

113