Стылая - Страница 77

Последние три дня пути были не только нелегкими, но еще и жутковатыми. Не раз на нас пытались напасть какие-то звери, причем большинство из этих зверюг я видела впервые в жизни, но, тем не менее, было понятно, что травой эти зубастые создания точно не питаются. Да и по ночам частенько раздавались такие звуки, что хоть за голову хватайся. По счастью, все обошлось, звери нас все же не тронули, но вновь встретиться с ними мне бы не хотелось.

Не знаю, как другие, а я просто не могла дождаться того момента, когда мы, наконец, придем в тот самый дальний монастырь, где можно будет отдохнуть, а заодно и спокойно поспать, причем не прямо на земле, а под крышей. Кстати, та обитель, к которой мы стремимся, носит название монастырь Святого Нодима. Нодим – это покровитель путников, странников и просто тех, кому спокойно не сидится дома, и кого неведомая сила невесть за какой надобностью носит по белу свету. Пожалуй, сейчас и мне стоит попросить у Святого Нодима защиты и помощи, потому как поддержки больше просить не у кого, а, по преданиям, этот святой хорошо относится как раз к тем несчастным, кто не по своей воле вынужден отправится в дальний путь.

Еще надо отметить, что других монастырей в Зайросе нет, этот был единственным и неповторимым. Кто бы только мне еще пояснил, для какой такой надобности святую обитель вздумали ставить невесть где?! А еще я бы очень хотела узнать, кто может обитать в этом отдаленном монастыре, находящемся даже не на краю земли, а кое-где поглубже...

Плохо было и то, что за последний час погода стала портиться. Поднялся ветер, а на небе начали появляться темные тучи, причем их становилось все больше и больше. Понятно, что скоро пойдет сильный дождь, так что нам надо успеть до начала непогоды оказаться под крышей, а иначе вымокнем до последней нитки.

Издали монастырь казался нам совсем маленьким, почти игрушечным, особенно на фоне гор, неподалеку от которых он и находился. Даже странно, как в таком крошечном домике могли жить люди. Однако чем ближе мы приближались к нему, тем становилось очевидней: конечно, монастырь невелик, но и уж совсем малым его тоже не назовешь, для обитания немногочисленной братии вполне подходит. И в моей родной стране хватает таких небольших святых общин, находящихся на отшибе от населенных мест, или же расположенных в густых лесах, и многие люди именно туда стремятся приезжать на молебен – в покое или тишине с Небесами разговаривать не только спокойней, но еще и сподручней.

Не знаю, что думали другие, но здание из серого камня, находящееся возле темных скалистых гор, выглядело настолько нереально-красивым, что я невольно замедлила шаг. Эту потрясающую картину, которая находилась перед нами, не портило даже быстро темнеющее небо. Более того – казалось, что монастырь так же неотделим от окружающего, как скалы или воздух.

– Какой удивительный вид... – сама не заметила, как у меня вырвался этот вздох. – Такое впечатление, что это здание словно само по себе выросло на этом самом месте!

– Я с вами согласен... – откликнулся идущий неподалеку отец Витор. – Восхитительное зрелище! В такие минуты я жалею, что не умею рисовать! Перенести бы эту красоту на полотно...

– Тут мы с вами товарищи по несчастью – из меня художник тоже ровным счетом никакой... – улыбнулась я. – Более того: в малевании клякс вам меня не превзойти!

– Не удивили!.. – только что не рассмеялся отец Витор. – Меня, к вашему сведению, в детстве учили рисовать, только все попытки кончилось весьма печально. Нарисованное мной деревце произвело такое впечатление на учителя, что с той поры он боялся ступить на порог нашего дома, а при упоминании моего имени менялся в лице.

– Монастырь ставится только в определенном месте, в том, на которое указывают Небеса... – подал голос отец Арн. Ну да, этот святоша открывает рот только в том случае, если требуется кого-то поучать, или же выдать очередную праведную истину. Еще он вечно старается влезть в наши разговоры с отцом Витором, причем суется едва ли не в любую из бесед. Не очень-то похоже на проповеди о смирении, вы не находите? Не спорю: отец Арн умелый боец (это признают все), но в жизни такая зануда, что от общения с ним зубы сводит.

– А эти горы... – я смотрела на острые вершины гор, видневшихся за монастырем. – Это и есть Птичья Гряда?

– Конечно... – хмыкнул Коннел. Наш проводник все это время шел впереди, и сейчас косился на меня с легкой насмешкой. – Она самая и есть, так сказать, вы изволите лицезреть ее во всей красе. Или вы думаете, что здесь есть еще одна полоса из скал?

– Ну, отсюда Птичью Гряду сложно рассмотреть во всех подробностях... – отозвался Павлен.

– Дело исправимое: если понадобится, дойдите до скал, и поглядите... – съехидничал Коннел. Ну, до чего же он неприятный человек, этот наш проводник, так и хочется нагрубить ему в ответ. А Коннел продолжал... – Можете даже руками ее потрогать, тем более что время на это у вас наверняка будет. Только вот длинная она, эта Птичья Гряда. Местные жители говорят, что эти скалы тянутся едва ли не через весь Зайрос. Ну, так это, или нет – об этом мне судить трудно, потому как никто из переселенцев это утверждение не проверял, а местные любят хорошо приврать...

В этот момент до нас донесся колокольный звон, и при этих чистых звуках у каждого екнуло сердце. Слышать колокольный звон в городе – это одно дело, а когда он доносится до тебя после долгого пути, да еще и в этих забытых Богами местах – тут тебя охватывает совершенно иное чувство, которому трудно подобрать название. На душу словно сходит покой, и ты ощущаешь свою причастность к чему-то высокому, а вместе с тем из тебя словно уходит все то плохое, что помимо воли налипло на душу в этом жестоком и суровом мире...